akovalenko | Вот это журналистика

Журналистка Маша Гессен пишет о деле Иванниковой. Статья полностью за пределами не только журналистской этики, но и любой человеческой.

Молодая женщина по имени Александра Иванникова предлагает мне побеседовать в машине. Ага, значит, это интервью. Сейчас журналистка жёсткими, нелицеприятными вопросами заставит Александру Иванникову показать своё истинное лицо. Все мы знаем, что такое интервью: журналист заставляет собеседника раскрыться, а сам отходит в сторону, предоставляя читателю выносить оценочные суждения самому.

Вместо этого мы читаем нечто среднее между протоколом допроса и пересказом показаний обвиняемой в третьем лице: На въезде в лесопарк таксист увидел знак «кирпич» и ехать дальше отказался... "...Я не сообразила, что, оказывается, у него замок был, который блокирует все двери...". Видно, Маша Гессен что-то перепутала и вообразила себя следователем или прокурором. На самом деле, конечно, прокурором - потому что дальше начинается обвинительная речь: "В тот момент, когда в этой истории появляются наконец свидетели, показания начинают расходиться... Если милиционеры говорят правду, то существует незначительная, но все же вероятность, что, расскажи им Иванникова о происшедшем чуть раньше, ее неудавшийся насильник остался бы жив."

Ну что ж, послушаем М.Г. в качестве прокурора. Увы, следующий поворот снова сбивает с толку: "Примерно тогда познакомилась с будущим мужем. Как именно — они не говорят, и это наводит на подозрение, что познакомились они опять же в машине.... Ребенка зовут Тимур. Ему четыре месяца, и получился он случайно — хотя можно было бы подумать, что подсудимая таким образом создавала себе смягчающее обстоятельство." Это кирдык. Это уже слишком даже для прокурора. Это было бы чересчур даже для советского политического процесса.

Наверное, Маша Гессен предупредила обвиняемую о её законных правах. И что всё сказанное может быть использовано против неё, и что можно пригласить адвоката... И что речь обвиняемой будет частично пересказана в третьем лице - так что мы теперь и не узнаем: возможно, Иванникова отрицательно ответила на вопрос "занимались ли вы планированием семьи", а журналистка уже самостоятельно превратила это в "ребёнок получился случайно". Такие вещи всё же нехарактерны для журналистов: наполовину пересказанное интервью, инкорпорированное в обвинительную речь - совершенно новый жанр. Даже сомневаясь в порядочности интервьюера - можно ли представить себе слабое на голову издание, которое решится такое опубликовать?

Увы, ни Иванникова, ни её муж явно ничего такого не предполагали. Этот допрос они воспринимали как обычное интервью, полагаясь на старые добрые журналистские традиции: Иванникова "...в полном соответствии со старым анекдотом просит не писать о том, что она курит, потому что «все-таки личная жизнь — это личная жизнь»". Да уж какая там личная жизнь, если мы узнали даже про подозрения Маши Гессен, что "познакомились они опять же в машине". У меня тоже есть подозрение: когда-то М.Г. слушала чью-нибудь лекцию о журналистской этике, но, не осознав контекста, решила, что ей рассказывают "старый анекдот".

На этом отвратительном фоне уже не столь важен очевидный факт: Александра Иванникова — не общественный деятель, не политик. Она не "знаменитость" в том смысле, что не выбирала себе такую судьбу, не стремилась в сферу внимания СМИ. Говоря словами М. Г., это "случайность, как и все в ее жизни.". Возможно, Маша Гессен и редакция "Большого города" не понимают разницы между тем, что допустимо в отношении общественного деятеля, и тем, что приемлемо в отношении частного лица. Это уже несущественные детали: статья была бы за пределами приличий, даже если бы была просто записью в частном дневнике — и даже если бы "под следствием" оказалась Суха Арафат или, наоборот, Кондолиза Райс.